| poj35 | Дата: Четверг, 27.03.2014, 13:38 | Сообщение # 1 |
|
Майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 4222
Статус: Offline
| Тема № 42.6.2Общественное движение в годы правления Николая I
1. Русское общество после восстания декабристов
Разгром
декабристов сказался на жизни всего русского общества. И дело было не только в
том, что оно потеряло многих
своих
энергичных и ярких представителей. Та лёгкость, с которой власть справилась с
противниками, заставила усомниться в
возможности
ее свержения; та последовательная жестокость, с
которой
Николай I преследовал побеждённых, многих пугала и
отталкивала
от общественной деятельности. Противостоять власти казалось делом безнадёжным.
Создание
серьёзной организации, подобной декабристской, в
то
время было нереально: власть — слишком сильна; общество —
слишком
напугано и разочаровано в возможностях выступлений.
При
этом количество недовольных отнюдь не становилось
меньше;
напротив, число противников самодержавного правления и крепостного права
медленно, но постоянно возрастало.
Однако
теперь им приходилось быть осторожнее.
Сторонники
перемен искали новые пути борьбы с “проклятой
действительностью”
или использовали средства, которые раньше имели второстепенное значение.
Так,
важную роль начинают играть периодические издания,
особенно
“толстые” журналы, в которых наряду с публицистикой
печатались
научные труды и художественные произведения:
“Московский телеграф” Н.А. Полевого,“Телескоп” Н.И. Надеждина, “Библиотека для чтения” О.И. Сенковского. В
условиях жёсткой цензуры приходилось действовать осторожно. Например, авторы
журналов боролись с устаревшими, по
их
словам, литературными течениями или пропагандировали
новые
философские идеи и т.д. Однако при кажущейся отвлеченности журнальных статей в
них постоянно ощущалось
стремление
настроить читателей на то, чтобы они критически
воспринимали
окружающую действительность, жили сознательно, а не по указке начальства. Нередко
это делалось очень талантливо.
Велика
была роль салонов. В конце 1820-1830-х гг. они всё в
большей
степени теряли свой аристократический характер,
превращаясь
в чрезвычайно важное явление общественной жизни.
В
Москве и Петербурге, в гостиных графини Е.П. Растопчи
ной
и князя В.Ф. Одоевского, в более
скромных
покоях А.П. Елагиной и Д.Н. Свербеева, поэтессы Каролины Павловой, во многих
других местах в установленные
дни
собирались писатели, ученые и общественные деятели самых разных направлений.
Здесь бывали люди разных взглядов,
сторонники
разных идей.
Салоны
представляли собой как бы нейтральную территорию, где можно было обменяться
мыслями, а не сплетнями, как
прежде,
сойтись в жарком споре с идейным противником, ощутить себя духовно свободным
человеком. Эти салоны имели еще
и
другое значение, верно отмеченное современником К.Д. Кавериным,писавшим, что они были “школой для начинающих
молодых
людей… Юноши, только что сошедшие со студенческой
скамейки,
получали доступ в лучшее общество, где им было хорошо и свободно, благодаря
удивительной простоте и непринужденности, царившей в доме и на вечерах”. И в
этом отношении
салоны
успешно противостояли той науке и воспитанию, которые насаждал Николай I.
В
тот или иной литературный салон можно было попасть
в
определенный день: у Елагиных, например, собирались в
воскресенье,
у Д.Н. Свербеева — по пятницам, а П.Я. Чаадаев
принимал
по понедельникам. Специального приглашения при
этом
не требовалось; постоянные посетители салона могли приводить с собой своих
друзей. Все это способствовало тому, что в
салонах
собирались люди разных взглядов, постоянно развязывавшие между собой самые
острые дискуссии, невозможные в
подцензурной
печати.
Совершенно
особенную роль в эту эпоху начинают играть
университеты
— особенно Московский, который становится одним из самых значительных центров
общественного движения.
Огромное
значение при этом имело живое общение профессоров со студентами, которое
позволяло им оказывать влияние
на
учащуюся молодежь, прививать ей новые идеи, не поощрявшиеся официальными
идеологами.
Одним
из самых значительных явлений общественной жизни в России 1830-х гг. стали
дружеские кружки. В отличие от салонов, кружки объединяли единомышленников:
здесь не было
посторонних,
случайных людей, что позволяло более откровенно вести разговор, обсуждая свои
заветные мысли. В то же время
участники
кружков были далеки от революционных устремлений, связанных с организацией
переворота, захватов власти, коренным преобразованием страны. В них обсуждали
не конкретные меры по изменению действительности, а новые идеи и учения.
Они
выглядели еще достаточно далекими, оторванными от
насущных
проблем России. Однако, как показало будущее, эти
кружки
несли в себе огромную преобразующую силу.
Особую
роль в истории русской общественной мысли сыграли кружки А.И. Герцена и Н.В.
Станкевича, возникшие в начале 1830-х гг. в среде студентов Московского
университета. В первом из них, кроме Герцена, выделялся его ближайший друг — Н.П. Огарёв.
Герцена
и Огарёва, которые подружились еще в детские годы,
отличала
удивительная общность мыслей и чувств, определяющей среди которых была, по
словам самого Герцена, "ненависть
к
любым проявлениям произвола". В юности они поклялись на Воробьёвых горах продолжить
дело
декабристов. Остальные члены кружка: Н.Х. Кетчер, Н.М. Сатин, В.В. Пас-
сек,
Н.И. Сазонов оставили менее заметный след в русском общественном движении.
В
кружке внимательно следили за событиями, происходящими в Европе. Самое сильное
впечатление на его членов произвела Французская революция 1830-го года;
сочувствовали вспыхнувшему в том же году восстанию в Царстве Польском. Но особенно
члены кружка увлекались утопическим социализмом.
Кумиром
Герцена и его друзей стал один из основателей этого учения, французский
мыслитель А. Сен-Симон.
Идеи
социального равенства, пропагандировавшиеся Сен-
Симоном,
были бесконечно далеки от русской самодержавно-
крепостнической
действительности, и их поклонники выглядели
в
то время безнадежными мечтателями. К тому же члены круж-
ка
ограничивались чтением и обсуждением произведений Сен-
Симона
и его последователей, пытаясь пропагандировать его
идеи
лишь в самом близком, студенческом кругу.
Однако
власть, боровшаяся с любыми проявлениями инакомыслия, предельно резко
отреагировала на этот прекраснодушный социализм. Летом 1834 года члены кружка
были заключены в тюрьму
или
отправлены в ссылку.
Кружок Н.В. Станкевича просуществовалзначительно дольше. Он собрал замечательную молодежь; многим его членам — В.Г.
Белинскому, В.П. Боткину, М.А. Бакунину, К.С. Аксакову, М.Н. Каткову, Т.Н. Грановскому
— суждено было впоследствии сыграть большую роль в общественном движении.
В кружке они обсуждали прежде всего немецкую классическую философию: труды И.
Канта, И. Фихте, Ф. Шеллинга и,
главным
образом, Г. Гегеля. Особенно захватила русскую молодежь гегелевская диалектика— учение о развитии. Указывая, что весь мир, сам человек, его мышление — словом,все сущее находится в постоянном развитии, Гегель считал,
что
все это развитие подчиняется одним и тем же законам, которые он четко
формулировал. Русские поклонники Гегеля пытались составить объективное
представление об окружающем их
мире,
понять, в каком направлении он развивается. В этом мире
они
стремились занять разумную и достойную жизненную позицию. Духовные поиски
такого рода носили, казалось бы, совершенно личный характер и ничем не угрожали
существующему строю. Недаром II I отделение осталось равнодушным к кружкуН.В. Станкевича, беспрепятственно просуществовавшему до смерти егосоздателя в 1839 г. Однако добросовестное познание диалектики почти неизбежно
вело к сомнениям в правомерности теории “официальной народности”, которая
отказывала России в возможности какого бы то ни было политического развития.
Диалектический же подход заставлял изучать действительность, относиться к ней
критически, выяснять, что мешает нормальному движению страны вперед. Недаром
именно из этого кружка вышли такие бескомпромиссные борцы с самодержавно-крепостническим
строем, как В.Г. Белинский и М.А. Бакунин. А.И. Герцен, современем сам увлекшийся “гегелизмом”, дал
ему
замечательную оценку: он характеризовал гегелевскую философию, как “алгебру
революции”, противостоящую застою и
косности.
3. “Философическое письмо” П.Я. Чаадаева
При
всей их глубине и значимости духовные искания членов
кружков
во многом были оторваны от насущных проблем русской жизни. Чрезвычайно важную
роль в обращении общества к
этим
проблемам сыграло “Философическое письмо” П.Я. Чаадаева, опубликованноев журнале “Телескоп” в 1836 г.
Все
ценили Чаадаева за незаурядный ум, глубокие знания,
умение
изящно и выразительно излагать свои взгляды. Однако
“Философическое
письмо” стало для всех полной неожиданностью.
В
своем “Письме”, носившем частный характер и не предназначавшемся для печати,
Чаадаев предельно четко поставил вопрос о принципиальном различии путей
развития России и
Западной
Европы. С его точки зрения, заимствованной у Шеллинга, определяющее влияние на
выбор этих путей оказали “начала истории” — принципиально важные события, произошедшие
у самых истоков исторического развития того или иного народа. Такими
“началами”, по мнению Чаадаева, явился выбор
Россией
и Западной Европой различных ветвей христианства —
православия
и католичества. При этом мыслитель был твёрдо
убеждён,
что католичество является истинно христианской верой, а православие —
заблуждением.
Именно
католичеству, по словам Чаадаева, Запад обязан своей историей, насыщенной
яркими, поучительными событиями,
своей
удивительно разнообразной и в то же время гармоничной
культурой,
своей передовой наукой. Все это, писал Чаадаев, составляет “целый мир идей,
который мы даже представить себе
не
можем”. Россия же оказалась отрезанной от этого удивительного мира, восприняв
веру “жалкой” Византии, решившейся
пойти
на религиозный раскол с Западом. Тем самым Россия оказалась вне “истинного
христианства” и обрекла себя на долгие
века
бесплодного существования. “Поколения и века протекали
без
пользы для нас. Глядя на нас, можно было бы сказать, что
общий
закон человечества отменён по отношению к нам. Одинокие в мире, мы ничего не
дали миру, ничему не научили его; мы
не
внесли ни одной идеи в массу идей человечества, ничем не содействовали
прогрессу человеческого разума, и все, что нам досталось от этого прогресса, мы
исказили…”.
Оценивая
предельно отрицательно религиозный выбор России, а следовательно, и выбор ее
исторического пути, Чаадаев,
естественно,
резко критиковал настоящее положение своей родины и не видел для нее перспектив
в будущем. “Мы, — писал
он,
— растём, но не созреваем, движемся вперед, но по кривой
линии,
то есть по такой, которая не ведет к цели”
.
Публикация
“Философического письма” выглядела как явный вызов правительству: Чаадаев
оспаривал определяющие
идеи
теории “официальной народности”. Естественно, что власть
отреагировала
на публикацию чрезвычайно резко: “Телескоп”
был
закрыт, его редактор Н.И. Надеждин сослан в Усть-Сы
сольск,
а цензор, пропустивший письмо в печать, — отставлен от
службы.
Что же касается самого автора, то его судьбу решила
надпись
Николая I на экземпляре “Философического письма”:
царь
расценил это сочинение как “смесь дерзостной бессмыслицы, достойной
умалишенного”. Чаадаев был объявлен сумасшедшим, в течение нескольких лет он
находился под “медико-
полицейским
надзором” — к нему периодически являлся доктор
“для
освидетельствования его умственного состояния”.
То,
что так раздражало власть, привлекало к “Философическому письму” самое
пристальное внимание русского образованного общества. Многие, как и правительство,
не одобрили его содержание, более того, идеи Чаадаева нередко вызывали самые
резкие
отзывы.
Однако
“Письмо” неизбежно будило мысль, заставляло спорить, искать свои ответы на
болезненно острые вопросы, поставленные в нем. И с этой точки зрения значение “Философического
письма” было огромно. Лучше всего это общее впечатление от
публикации
сочинения Чаадаева выразил А.И. Герцен: это был,
по
его словам, “выстрел, раздавшийся в тёмную ночь”. Споры о
путях
развития России, вызванные “Философическим письмом”,
дали
мощный толчок дальнейшему развитию русского обще-
Споры
западников и славянофилов, обычно проходившие на страницахжурналов и в салонах, обогатили русскую общественную мысль, предопределив во
многом ее дальнейшее
развитие.
Не случайно современники называли 40-е гг. XIX в.
"замечательным
десятилетием".
Западничество
было представлено некоторыми членами распавшихся дружеских кружков 1830-х гг. —
В.П. Боткиным,
М.Н.Катковым,Н.Х. Кетчером. Заметное место в этом движении заняла также так называемая
“молодая профессура” Московского университета во главе с Т.Н. Грановским.
Именно
Грановскому суждено было сыграть роль духовного
лидера
западничества.
Идеи
западников противостояли как пессимистическим взглядам Чаадаева, так и
восторгам теории “официальной народности”. Западники считали, что ориентиром
для России должны
стать
передовые страны Западной Европы — Англия и Франция.
Они
были твердо убеждены, что всё человечество развивается
по
одним и тем же законам, идет по одному пути. Другой вопрос,
что
вступают на этот путь различные народы в разное время —
многие
из них целые века существуют в состоянии застоя, находясь как бы вне исторического
развития.
Именно
такой, по их мнению, долгое время была судьба русского народа, именно поэтому
он так отстал в своем развитии от
Западной
Европы.
Западники
чрезвычайно высоко оценивали роль Петра I. С
их
точки зрения, именно этот великий преобразователь дал России мощный толчок,
“вдвинув” ее, наконец, на путь исторического прогресса. Западники считали, что
только с Петра Россия
стала
развиваться нормально, т.е. по-западному, по-европейски.
Они
полагали: прийти к заветной цели, то есть достигнуть
уровня
развития современной буржуазной Западной Европы,
Россия
сможет только в том случае, если пройдёт через те же
вехи
развития, которые уже миновали обогнавшие ее государства.
Движение
“в западном направлении” неизбежно должно
привести
к переменам, пережитым в свое время этими странами, — к замене подневольного,
крепостного труда свободным и
преобразованию
самодержавного строя в конституционный.
Основная
же задача “образованного меньшинства”, к которому относили себя западники, —
подготовить русское общество к
предстоящим
преобразованиям и воздействовать в соответствующем духе на власть.
Свои
надежды западники возлагали на хорошо продуманные
реформы,
которые правительство в конце концов будет вынуждено подготовить и провести в
жизнь при сотрудничестве с обществом.
Таким
образом, большинство западников в сфере политической жизни придерживались
либеральных взглядов, т.е. были
сторонниками
парламентского строя и гражданских свобод (свободы слова, собраний, выбора веры
и пр.).
Однако
в среде западников были деятели, настроенные намного решительнее: А.И. Герцен, Н.П. Огарёв, В.Г. Белинский.
Когда
Герцен и Огарёв в начале 40-х гг. вернулись из ссылки,
они
застали западников и славянофилов уже во всеоружии и “на
барьере”,
по словам Герцена. Друзья сразу же определили своё
место
“в стане западников”.
Основные
идеи западничества относительно развития России
по
европейскому пути они вполне разделяли. Но их возражения
вызывала
подчеркнутая умеренность западников и в отношении
конечных
целей развития — превращение России в подобие
стран
Западной Европы, и в отношении средств — осторожные,
постепенные
реформы сверху.
Решительно
настроенные западники, прежде всего, не склонны были идеализировать современную
им Западную Европу.
Буржуазный
строй они подвергали самой резкой критике. С их
точки
зрения, он был лишь стадией развития, вехой на пути в гораздо более справедливо
устроенное будущее. Россия в своём
развитии
не только должна была догнать западные страны, но и
совершить
вместе с ними рывок к принципиально новому строю
жизни
— социализму.
Критикуя
конечные цели своих умеренных товарищей, Герцен, Огарёв, Белинский скептически
относились и к средствам,
на
которые те рассчитывали. С их точки зрения, революция сразу даст несравнимо
больше, чем осторожные преобразования.
Правда,
в этом вопросе полного единомыслия между друзьями не было.
Быстрота
и последовательность, с которыми революция расчищает путь для становления
нового строя, очень привлекали
Герцена
и его друзей.
Хотя
тогда подобные “увлечения” носили чисто теоретический характер, у них в России
было большое будущее. Следует
отметить,
что и к насущным русским проблемам, прежде всего к
крепостному
праву, радикальные западники относились гораздо
более
резко и непримиримо, чем их более умеренные собратья
.
5. Славянофилы
Славянофилы,
в круг которых входили почти исключительно представители просвещенного
дворянства — А.С. Хомяков,
братья И.В. и П.В.Киреевские, братья К.С. и И.С. Аксаковы, Ю.Ф. Самарин, А.И. Кошелев —
предлагали свою оригинальнуюточку зрения на историческое развитие России.
Россия,
по их мнению, долгое время шла совершенно иным
путем,
нежели Западная Европа. В этом они были вполне согласны с П.Я. Чаадаевым, но
там, где тот видел зло, славянофилы
находили
благо, и наоборот.
История
Западной Европы, по мнению славянофилов, определялась постоянной взаимной
борьбой эгоистических личностей, враждебных друг другу сословий, насилием
построенных
на
крови государств, возникших в ходе завоеваний одних народов другими.
В
основе же русской истории находилась община — организация, приучавшаялюдей подчинять свои эгоистические интересы общим, коллективным. Православиееще больше укрепило способность русского человека забывать о себе,оказывать
помощь
тем, кто слабее, терпеливо выносить все тяготы жизни.
Государственная
власть, добровольно призванная извне
(призвание
варягов), опекала русский народ, защищала его от
внешних
врагов, поддерживала необходимый порядок, но не
вмешивалась
в духовную, частную (земскую) жизнь. Хотя власть
эта
носила самодержавный характер, она чутко прислушивалась
к
мнению народа, поддерживая с ним связь через Земские соборы.
Но
весь этот гармоничный, близкий к идеалу строй жизни
был
разрушен ненужными, более того, вредными, по мнению
славянофилов,
реформами Петра I, прежде всего введением крепостного права.
Послушайте,
как нелицеприятно о нем написал И.С. Аксаков:
Великийгений, муж кровавый,
Вдали,на рубеже родном
Стоишьты в блеске страшной славы,
Сокровавленным топором…
ВсяРусь, вся жизнь ея доселе
Тобоюпрезрена была,
Ина твоем великом деле
Печатьпроклятия легла.
С точки зренияславянофилов, настоящая русская история заканчивалась там, где для западников
она начиналась, — при Петре I. Именно он, доказывали славянофилы, ввел, по
примеру Германии, в России крепостное право, разделившее русский народ, до того
единый духовно, нагоспод и рабов. Господам — дворянам — он к
тому же привилзападные нравы, обычаи, культуру, окончательно
оторвав их этим отнарода. Лишь простой народ сохранил в себе
то лучшее, что было вдопетровской Руси, — общинные традиции и
верность православию.Именно при Петре I государство приобрело
деспотический характер, совершенно перестав считаться с народом.
Славянофилы
призывали восстановить допетровские устои
общественной
и государственной жизни. Прежде всего, считали
они,
необходимо возродить духовное единство народа, а для этого следует отменить
крепостное право, непреодолимой преградой отделяющее крестьян от остального
населения.
Затем,
сохраняя самодержавный строй, нужно изжить его деспотический характер, наладить
утраченную взаимосвязь между
государством
и народом. Этой цели славянофилы надеялись достичь введением самой широкой
гласности; мечтали они и о возрождении Земских соборов.
Произойти
все это должно было исключительно мирным путем.
7. Кружок петрашевцев
Особое
место в общественном движении “замечательного десятилетия” занял кружок петрашевцев,
который возник в Петербурге в 1845 г. Его основателем стал молодой чиновник
Министерства иностранных дел М.В.Буташевич-Петрашевский. В кружок входили мелкие чиновники, учителя,литераторы. Среди них выделялись Д.Д. Ахшарумов, Н.А. Спешнев, С.Ф. Дуров, Ф.М.Достоевский.
Кружок
представлял собой своего рода дружеское собрание: члены его собирались у
Петрашевского по пятницам. Но эти
“пятницы”
были открыты всем желающим — на них постоянно
появлялись
новые люди. Долгое время кружок носил просветительский характер: его члены
обсуждали произведения литературы и научные труды. На первом месте здесь были
сочинения, в
которых
так или иначе речь шла о социализме. Петрашевский
собрал
отличную библиотеку на эту тему.
Под
его влиянием социализм постепенно стал главной, определяющей темой занятий
членов кружка.
Так
же как и члены кружка А.И. Герцена, петрашевцы много
говорили
и спорили о сенсимонизме. Но особенные их симпатии привлекало все же учение
другого француза — Шарля Фурье, призывавшего к созданию особых сообществ —
“фаланг”,
члены
которых должны были организовать всю свою жизнь и
деятельность
на основе равенства, общности имущества и общего труда.
Изучение
литературы, сочинение и обсуждение рефератов
поначалу
составляли основное занятие петрашевцев. В то же
время
члены кружка попытались перейти и к более широкому
распространению
социалистических идей: в 1845 г. они издали
“Карманный
словарь иностранных слов” — в него были введены
слова
и понятия, раскрывающие основные идеи Фурье и других
создателей
социалистических учений.
Постепенно
члены кружка перешли к жарким спорам по самым злободневным вопросам. Эти споры
сопровождались резкой критикой существующих порядков и вели к своего рода естественному
отбору: осторожные и умеренные члены кружка покидали его.
Всё
чаще на “пятницах” Петрашевского стали говорить о
необходимости
введения в России республиканского строя,
об
отмене крепостного права.
В
1848 г. петрашевцы попали "под присмотр" полиции, а в
1849
г. 34 члена кружка были арестованы: началось следствие, к
которому
привлекли более ста человек. Судил петрашевцев военный суд.
Хотя
члены кружка, в сущности, не пошли дальше антиправительственных разговоров, 21
человек был приговорен к
расстрелу.
Подобная
жестокость в значительной степени объяснялась
страхом
перед революцией, охватившей в это время всю Европу.
Николай
I, правда, не утвердил этот свирепый приговор,
ограничившись
демонстрацией смертной казни: заключенным
прочли
приговор; трое из них в белых мешках на головах были
поставлены
перед солдатами, которые взяли их на прицел, и
лишь
тогда был зачитан приказ об отмене расстрела
.
Наиболее
активных членов общества отправили в Сибирь,
остальных
— в армию.
Жестокость
наказания участников этого дела, которое сами
царские
сановники называли лишь “заговором идей”, поразила
современников.
Итак,
подведем итоги.
1.
В тяжёлых условиях николаевской реакции общественное движение выразилось в
публицистической и педагогической деятельности, салонных беседах, деятельности
дружеских кружков, в которых обсуждались достаточно отвлеченные вопросы:
социального
устройства человечества в далеком будущем (кружок Герцена), устройства
мироздания и законов его развития
(кружок
Станкевича).
2.
Чрезвычайно важную роль в развитии общественного движения сыграла публикация
“Философического письма” Чаадаева, в котором были затронуты жизненно важные
проблемы русской жизни — ее прошлого, настоящего и будущего.
3.
В ожесточенных спорах, вызванных этим письмом, родились западничество и
славянофильство — два определяющих
течения
в русском общественном движении. При всей разности
своих
подходов к русской жизни представители обоих течений
были
настроены оппозиционно по отношению к власти и ее
официальной
идеологии.
4.
Работа, развернутая в 1840-х годах западниками и славянофилами, при всей ее
внешней скромности позволила им овладеть сознанием русского общества и
пробудить в нем стремление
к
переменам.
ВОПРОСЫ 1. Из курса новой истории вспомните основные идеи социалистических
учений. Какие из этих идей особенно привлекли внимание членов кружков 30-х гг.
XIX века? Почему?
2. Как вы думаете, почему у идей «Философического письма
П.Я. Чаадаева практически не оказалось приверженцев в русском обществе?
Согласны ли вы с этими идеями?
3. Насколько справедлива сравнительная характеристика,
данная Герценом западникам и славянофилам: «смотрели в разные стороны», а
«сердце билось одно»? Что имел в виду Герцен, когда писал об «одном сердце»?
4. Сравните взгляды славянофилов и сторонников теории
«официальной народности» на православие, самодержавие, народность. Сделайте
выводы.
|
| |
| |
