| poj35 | Дата: Пятница, 27.04.2012, 11:19 | Сообщение # 1 |
|
Майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 4222
Статус: Offline
| Октябрьская революция: современный взгляд
Вечером 25 октября (7 ноября) 1917 г. II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов объявил о пе¬реходе всей полноты власти в стране в руки Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и сформировал органы новой власти: Всероссийский Центральный исполнитель¬ный комитет (ВНИК), призванный заниматься текущими делами в перерывах между съездами Советов, и рабоче-крестьянское правительство, которое возглавил В. И. Ленин. Создавался качественно новый в истории тип государствен¬ности — советский. Разрыв с прошлым происходил и на сим¬волическом уровне: правительство называлось Совет народ¬ных комиссаров (Совнарком, СНК), члены кабинета — на¬родные комиссары, постановления съезда Советов — декреты. Вся эта фразеология напоминала времена Французской рево¬люции конца XVIII в.
Даже эти факты свидетельствуют: в октябре 1917 г. прои¬зошла настоящая революция — несмотря на стремление ряда современных публицистов, историков трактовать в угоду пра¬вящим ныне кругам те события как «переворот» и т.д.
Наука предлагает ныне такое определение революции: по¬пытка преобразовать политические институты и дать новое обоснование политической власти в обществе, сопровождае¬мая формальной или неформальной мобилизацией масс и та¬кими действиями, которые подрывают существующую власть. Что же касается Октябрьской революции, то она была не только политической (меняющей политические институты), но и социальной. Она опиралась на массовое движение «сни-зу» и решала кардинальные социальные проблемы.
Так, первый декрет новой власти — Декрет о мире — не только отвечал чаяниям общества и армии. Призыв заключить мир без аннексий и контрибуций адресовался зарубеж¬ным правительствам, а главное, народам воюющих стран, приглашая их самостоятельно вступить в политику. Стиму¬ляция революционных процессов за пределами России логи¬чески вытекала из теоретических построений большевиков. Российская революция мыслилась ими как часть мирового революционного процесса, причем ее судьба ставилась в за¬висимость от успеха революций в развитых странах Запада. Поэтому революционная мобилизация западного пролетари¬ата виделась новой власти первоочередной политической за¬дачей и условием собственного выживания. Но именно Рос¬сии — «самому слабому звену в цепи империализма», по определению В.И.Ленина, — было суждено играть истори¬ческую роль мирового революционного авангарда и запала «мирового революционного пожара».
Однако вера в мировую революцию не мешала большеви¬кам твердо стоять на российской почве. Партия большевиков сочетала крайний идеализм с прагматизмом, верность утопи¬ческим целям с изощренной гибкостью в их достижении.
Декрет о земле разрешил главную социальную проблему России. Частная собственность на землю уничтожалась, все помещичьи, монастырские, церковные и удельные земли пе¬редавались крестьянам без всяких предварительных условий. По своему духу документ был эсеровским, а не большевист¬ским, а по сути легализовал и без того активно шедший про-цесс захвата земли крестьянами. Декрет неразрывно увязал социальные интересы подавляющего большинства народа (крестьяне составляли 83 % населения России) с судьбой но¬вой власти, что предопределило позицию крестьянства в Гражданской войне.
Помимо этого, в обращении съезда содержались обещания решить вопросы о демократизации армии, установлении ра¬бочего контроля над производством, обеспечении права на¬ций на самоопределение.
Таким образом, уже в первые часы революции была обо¬значена грандиозная перспектива кардинальных политиче¬ских, социальных и экономических перемен не только в Рос¬сии, но и во всем мире.
Октябрьская революция заслуженно может именоваться Великой российской революцией. Это не вопрос ее положи¬тельной оценки. Великими называются революции, которые наряду с политическими институтами радикально преобра¬зовывали экономические и социальные структуры и значение которых выходило далеко за национальные рамки. По своему влиянию на мировое развитие Октябрьская ре¬волюция превзошла все другие великие революции. Она поч¬ти беспрецедентна по масштабам, глубине и качеству поли¬тических, социальных и экономических изменений, по дол¬говременному влиянию на окружающий мир. Достаточно сказать, что формирование в середине XX в. социального го¬сударства и общества массового благосостояния, т.е. совре¬менного гуманизированного капитализма, было реакцией За¬пада на угрозу социалистической альтернативы. По всемир¬но-историческому значению рядом с большевистской револю¬цией можно поставить только Французскую революцию кон¬ца XVIII в.
Великие революции уже по своему определению предпо¬лагают наличие глубокого раскола государства и общества. Другими словами, гражданская война почти неизбежный спутник великой революции.
Революция началась с краха режима в столице, а затем быстро распространилась по всей стране. Победа революции в Петрограде была легкой и практически бескровной, в Мо¬скве не обошлось без ожесточенных, но локальных боев. По¬сле захвата столиц новая власть устанавливалась по России стремительно и почти беспрепятственно. К марту 1918 г. боль¬шевики контролировали основную часть территории страны.
Относительная легкость и быстрота были не столько след¬ствием силы партии большевиков и влияния ее идей, сколь¬ко результатом безразличия и пассивности большей части народа и деморализации противников большевизма. В усло¬виях прогрессирующей дезорганизации основных политиче¬ских и социально-экономических структур уставшее от хаоса население было готово принять любой намек на властную определенность. Общество испытывало смешанные чувства злорадства и удовлетворения от падения Временного прави¬тельства и утверждения большевиков, пришедших к власти на волне общественного и психологического смятения, кото¬рое они сами изо всех сил провоцировали и разжигали меж-ду февралем и октябрем 1917 г.
Большевистская партия была единственной организацией, способной действовать в ситуации полного кризиса. Наибо¬лее сплоченная, организованная и дисциплинированная по¬литическая сила тогдашней России, она объединяла в своих рядах харизматических вождей и прекрасных организаторов, обладавших незаурядными волевыми качествами. Вооружен¬ная утопической идеологией, эта партия сознательно созда¬валась для не стесняемого никакими легальными и моральными ограничениями захвата власти. В.И.Ленин и его со¬ратники более чем преуспели в формировании качественно нового типа политической организации, послужившей мо¬делью для последующих революционных партий.
Стоявшие на почве законности и парламентаризма кадеты и умеренные левые считали большевистское выступление об¬реченной на провал авантюрой: надо лишь немного подо¬ждать, и история, мол, сама накажет узурпаторов. Левых, помимо прочего, ограничивали моральные соображения: не¬допустимость применения силы против ошибающихся, но все же соратников. К тому времени, когда противники больше¬виков поняли, с кем и чем они имеют дело, новая власть укре¬пилась настолько, что свергнуть ее можно было лишь в ходе Гражданской войны.
Отсутствие серьезного сопротивления позволило больше¬викам относительно легко и быстро утвердиться в России, но все же не на всей ее территории: сторонники старого режима сумели сохранить свои силы на Дону и Южном Урале. К тому же большевики взяли власть в городах, но практически не контролировали деревню.
Противниками революции выступили и влиятельные силы на национальных окраинах бывшей России. У большевиков, поглощенных утверждением власти в великорусских губер¬ниях, не доходили руки до этих окраин. Одновременно они сами стимулировали отделение, провозгласив в «Декларации прав народов России» и обращении «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока* право всех народов на са-моопределение, вплоть до отделения. Правда, новая власть никогда не считала себя связанной этими декларациями. Лишь под давлением непреодолимых внешних обстоятельств большевики признали независимость Польши и Финляндии. Украину же, Прибалтику, Закавказье и Среднюю Азию (а так¬же в течение короткого времени и Финляндию) они пытались революционизировать и советизировать.
В некоторых современных рассуждениях о революциях весьма популярны ссылки на мораль, право и легитимность. Однако взгляд с позиций сегодняшнего дня не учитывает, что в ходе революции правовые аргументы и нравственные сооб¬ражения имеют ничтожную цену. Революция — это абсолют¬ное политическое событие, качественный разрыв с предше¬ствующим порядком, и она не может быть политически ле-гитимной! Революция несет голое насилие, не имеющее ни моральных, ни политических, ни экономических, ни каких-либо других оправданий. С разгоном Учредительного собрания в январе 1918 г. ис¬чезло последнее легальное препятствие на пути формирова¬ния новой государственности. Роль подлинно «народного» (в противовес «буржуазному») Учредительного собрания боль¬шевики возложили на III Всероссийский съезд Советов (1 — 18 января 1918 г.). Объединив Советы рабочих и солдатских депутатов с Советами крестьянских депутатов, он создал еди-ную систему советской государственности. Был избран но¬вый ВЦИК: формально многопартийный, но надежно кон¬тролировавшийся коалицией большевиков и левых эсеров. Из названия правительства устранялось слово «временное». Съезд принял «Декларацию прав трудящегося и эксплуа¬тируемого народа* — конституционный акт, объявивший Россию Республикой Советов рабочих, солдатских и кре¬стьянских депутатов, и охарактеризовал новое государство как «федерацию советских республик*, возникшую на осно¬ве добровольного союза народов.
Невиданный в истории тип государственности — совет¬ский — облекался в плоть. В. И. Ленин характеризовал воз¬никшее государство как безусловную диктатуру пролетариа¬та, где власть принадлежит большевистской партии. Идея жесткой классовой легитимности и партийного единовластия обрела логическое завершение в Конституции РСФСР, при¬нятой V Всероссийским съездом Советов 10 июля 1918 г. Кон¬ституция определяла государственное устройство страны как диктатуру пролетариата и вводила ряд социальных ограни¬чений: право защищать революцию с оружием в руках пре¬доставлялось только трудящимся; на выборах рабочие полу¬чали значительное преимущество в сравнении с крестьянами; представители «эксплуататорских слоев» вообще лишались избирательных прав.
Конституция отвергала принцип разделения властей как буржуазный, Советы наделялись всей полнотой законодатель¬ной и исполнительной власти. Поскольку к этому времени даже формальная их многопартийность была заменена пол¬ной большевистской монополией, то Конституция де-факто установила государственную власть РКП (б).
В целом осуществлявшееся революционным режимом го¬сударственное строительство характеризовалось двумя про¬тивоположными, но переплетавшимися тенденциями: демо¬кратическим волюнтаризмом, с одной стороны, и автори-таристским централизмом — с другой. Этот причудливый симбиоз был порожден соединением теоретической неясно-сти в отношении будущего общества и путей его строительства с невыносимым давлением обстоятельств острейшего кризиса, переживаемого страной. В постреволюционных ра¬ботах Ленина утопические надежды на творчество и самоор¬ганизацию трудящихся соседствуют с набором неотложных мер по централизации и введению жесткого, даже жестоко¬го порядка.
Некоторые из самых ранних революционных законода¬тельных актов пытались на практике реализовать марксист¬скую утопию. Старую армию должна была заменить воору¬женная народная милиция по образцу Красной гвардии; су¬дебную систему — избираемые рабочими «народные суды» и избираемые Советами специальные революционные трибуна¬лы; профессиональный чиновничий корпус — «сознательные пролетарии» и т.д.
На деле то, в чем большевики усматривали социалистиче¬ское творчество трудящихся и ростки коммунистического общества, являлось формами крестьянской общинности, воз¬рожденными в условиях хаоса времен революции. В целом же «классовое чутье» и «пролетарская смекалка» оказались никудышной заменой профессиональному аппарату управле-ния. Так, недееспособность народной милиции проявилась при первой же серьезной военной угрозе; прямая демократия и попытки коллективистского управления не обуздывали, а усугубляли кризис. В этом быстро убедились не только боль¬шевики, но и сами рабочие, которые в значительной своей части поддержали централистские тенденции.
Однако стремительное формирование авторитарного цен¬трализма было не просто обобщенным результатом провала большевистского утопизма, усугублявшегося масштабного кризиса и политической философии ленинизма (неизбежность диктатуры пролетариата и ее отождествление с передовой партией). Резкое усиление централизации, причем усиление именно центральной исполнительной власти, составляет ха¬рактерную черту всех великих революций. Ведь успех рево¬люции, ее судьба решающим образом зависят от способности революционеров создать власть более эффективную, чем раз¬рушенная. И в этом деле большевики преуспели.
Уже в 1918 г. они сформировали стройную систему госу¬дарственной власти. Ее высшим законодательным, распоря¬дительным и контролирующим органом провозглашался Все¬российский съезд Советов, а в перерывах между съездами — ВЦИК. На местах новую власть воплощали областные, гу¬бернские, уездные, волостные съезды Советов, городские и сельские Советы. Фактически же главную роль в системе со ветской власти играли исполнительные органы — руководив¬ший наркоматами СНК и исполкомы Советов. Нет нужды го¬ворить, что Советы были болыпевизированы и выступали формальным фасадом однопартийного правления.
Особое значение для утверждения новой власти имела соз¬данная 7 (20) декабря 1917 г. Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК) во главе с Ф.Э.Дзержинским. Она не подчинялась ни одному советскому или даже партийному органу, а лишь Совнарко¬му, а точнее — В. И. Ленину, т. е. находилась вне формальных рамок советской организации и более чем расплывчатой ре-волюционной законности. Не удивительно, что ВЧК быстро пошла по пути расширения полномочий. «Карающий меч» пролетариата превратился в эффективную и пугающую ма¬шину политического террора и тайного сыска.
В первые месяцы после революции главная угроза для нее исходила извне. Неслучайно во главе Наркомата иностранных дел встал второй лидер партии — Л. Д. Троцкий, и была раз¬вернута массированная пропагандистская кампания по разжи¬ганию антивоенных и революционных настроений среди армий и населения воюющих государств. Мировую войну большеви¬ки мечтали превратить в международную гражданскую.
Особая ставка делалась большевиками на разжигание ре¬волюции в Германии. Но революция в Германии вспыхнула лишь в ноябре 1918 г., пока же вместо дружественной соци¬алистической страны большевикам пришлось иметь дело с кайзеровской Германией. Новая власть оказалась перед аль¬тернативой: отдать немцам треть европейской территории России, зато сохранить советское правительство — главную надежду и оплот грядущей мировой революции, на чем на¬стаивал Ленин, или же, отвергнув ультиматум, развернуть военные действия нового типа — революционную партизан¬скую войну, которая должна перерасти в мировую револю¬цию. Это была точка зрения «левых коммунистов» во главе с Н.И.Бухариным. Промежуточная позиция Л.Д.Троцко¬го — ни мира, ни войны — тяготела к взглядам «левых ком¬мунистов».
Ленин смог настоять на своей позиции. В марте 1918 г. Брестский мир был заключен и ратифицирован. Хотя левые эсеры покинули правительство в знак протеста, большевист¬ская партия все же не раскололась — факт нахождения у власти надежно спаял ее.
Хотя Брестский мир оказался краткосрочным — в ноябре 1918 г. проигравшая Первую мировую войну Германия покинула оккупированные территории, — он имел значитель¬ные последствия. Брест поставил большевиков перед необхо¬димостью формирования традиционной армии — с единона¬чалием, жесткой дисциплиной и обязательным призывом. Большевики оказались вынуждены отказаться от «открытой дипломатии» в пользу более традиционной внешней полити¬ки. В Брестском мире можно даже усмотреть намек на кон¬цепцию строительства «социализма в одной стране», позже развитую И.В.Сталиным. Последствием Брестского договора стала и интервенция Антанты в Россию.
Тем не менее Брестский мир обеспечил большевикам важ¬ную передышку, которую они использовали для государствен¬ного строительства и формирования принципиально новой модели экономики.
В экономике, как и в государственном строительстве, взгля¬ды большевиков носили противоречивый характер. С одной стороны, в духе марксистского утопизма они поддерживали и поощряли стихийные инициативы рабочих, видя в них ростки коммунистической экономики. С другой — настаива¬ли на централизации, жесточайшем государственном контро¬ле производства и распределения, национализации экономи¬ки. В первых послереволюционных работах В.И.Ленина идеи, что каждая фабрика и деревня представляют собой произво¬дительно-потребительскую коммуну, собственноручно реша¬ющую вопросы производства и распределения, сочетались с требованиями тотального государственного учета и контроля производства и распределения. При этом вождь большевиков опирался на опыт воюющих стран, особенно Германии, кото-рой благодаря эффективной организации и строгой дисци¬плине удалось наладить относительно бесперебойную работу экономики и снабжение населения продовольствием в усло¬виях острейшего дефицита ресурсов. Ленин представлял дело таким образом, что империализм и война подготовили все материальные предпосылки социализма, а диктатура проле¬тариата позволяла довести этот процесс до логического за¬вершения.
В результате экономическая политика большевиков первое время сочетала идеи экономической демократии с централиз¬мом. Однако утопия свободного труда довольно быстро сошла на нет, что было во многом предопределено дальнейшим на¬растанием кризиса.
Руководство социалистически преобразуемой экономикой и финансами, координация деятельности всех хозяйствен¬ных наркоматов (финансов, земледелия, торговли и промыш ленности, продовольствия, путей сообщения) возлагались на учрежденный в декабре 1917 г. Высший совет народного хо¬зяйства (ВСНХ). Он превратился в стройную систему, управлявшую страной через местные совнархозы и их орга¬ны.
Одним из первых шагов революционного режима стало ра¬дикальное преобразование денежно-финансовой сферы. Боль¬шевики захватили Госбанк, частные коммерческие банки и кредитные учреждения, провозгласили государственную мо¬нополию на банковское дело, отменили святая святых рыноч¬ных отношений — коммерческую тайну, а 1 января 1918 г. аннулировали все внутренние и внешние государственные займы. Мало того, все состоятельные лица были поставлены на учет в ВЧК.
Хотя все революции первым делом пытаются поставить под контроль банковско-финансовую сферу, большевики в этом отношении зашли дальше других, практически поста¬вив ее на грань уничтожения. Вероятно, здесь сработала идея К.Маркса, что при социализме нет места деньгам и рыноч¬ным отношениям.
Национализация первоначально носила точечный и пре¬имущественно стихийный характер, осуществлялась по ини¬циативе рабочих на местах. Одновременно с ней практикова¬лась и так называемая «карательная» национализация, ко¬торая использовалась центральными властями для борьбы с «буржуазным саботажем». Но довольно быстро национали¬зация приобрела планомерный и масштабный характер, охва¬тывая уже не отдельные предприятия, а целые отрасли про¬мышленности. 23 января 1918 г. в госсобственность перешел морской и речной флот, затем крупнейшие частные желез¬ные дороги. 2 мая национализировали сахарную промышлен¬ность. В апреле была введена государственная монополия внешней торговли. 28 июня были национализированы все важнейшие отрасли промышленности.
Большевики во многом следовали германскому опыту ор¬ганизации военной экономики. Но у революционной власти отсутствовал аппарат, аналогичный эффективной и компе¬тентной немецкой бюрократии. Большевистские комиссары и «сознательные пролетарии» не могли заменить чиновников. Оборотной стороной централизации стала дальнейшая дезор¬ганизация хозяйства, резко ухудшилось положение главной опоры новой власти — пролетариата. Брестский мир привел к колоссальному спаду военной промышленности и беспре¬цедентному росту безработицы.
Вскоре среди рабочих возникло недовольство новой вла¬стью, вылившееся весной 1918 г. в ряд забастовок и проте¬стов. Но в целом, зажатые между голодом, разрухой и нище¬той, с одной стороны, и большевистской диктатурой как един¬ственной надеждой выбраться из кризиса — с другой, рабо¬чие выбирали большевиков.
Одной из главных причин недовольства новой властью бы¬ла ее неспособность решить продовольственную проблему. Продовольственные трудности времен царизма и Временного правительства, во многом спровоцировавшие их падение, блекли перед кризисом, с которым столкнулись большевики. Поначалу большевистская продовольственная политика яв¬лялась политикой «кнута и пряника». Вводились жестокие (вплоть до расстрела) меры против «мешочников» и «спеку¬лянтов», для реквизиции продовольствия создавались воору¬женные отряды. В то же время делались попытки организо¬вать безденежный товарообмен между городом и деревней. Эту продиктованную развалом финансово-денежной системы меру большевики рассматривали как приближение к безде¬нежной коммунистической экономике. Непреодолимым пре¬пятствием на пути такого «коммунизма» стало отсутствие про¬мышленных товаров и квалифицированного аппарата для ор¬ганизации товарообмена.
Однако в большевистской политической философии с ее устойчивым предубеждением против крестьянства провал планов продовольственного обеспечения воспринимался как сопротивление мелкобуржуазной деревенской стихии. Видел¬ся и соответствующий выход из кризиса: разжигание клас¬совой борьбы на селе, распространение Гражданской войны из города в деревню. В мае—июне 1918 г. серией декретов ВЦИК и Совнаркома была запущена система чрезвычайных мер против «деревенской буржуазии». Подавлять ее сопро¬тивление и изымать продовольственные запасы должны были создаваемые из рабочих продовольственные отряды, поддер¬живаемые комитетами деревенской бедноты.
Хотя идея состояла в том, чтобы натравить на кулаков тру¬довое крестьянство, крестьяне в целом крайне враждебно вос¬принимали вторжение городских чужаков в свой закрытый мир. Комбеды, состоявшие преимущественно из сельских мар¬гиналов и люмпенов, нередко превращались в банды, которые грабили односельчан (члены комбедов получали часть конфи¬скованных продуктов) и вызывали всеобщую ненависть.
Задача перенесения Гражданской войны в деревню была выполнена совсем не так, как это виделось коммунистам.
Своими действиями в отношении крестьян большевики вы¬звали их всеобщее недовольство, усугублявшееся закрытием церквей, арестами священнослужителей и мобилизацией в Красную армию. Русское крестьянство оказалось на грани новой пугачевщины — всеобщего антикоммунистического восстания. Но как и в случае с рабочими, у крестьян не было никакой реальной альтернативы. К большевикам их прико¬вал фундаментальный социальный интерес — полученная земля, что в конечном счете обусловило позицию крестьян¬ства в ходе Гражданской войны.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Какие факты позволяют называть события октября 1917 г. ре¬волюцией? Приводя конкретные примеры, расскажите, как эта революция повлияла на развитие других стран в XX в.
2. Объясните причины относительной легкости укрепления боль¬шевиков у власти. В чем состояли особенности новой государ¬ственности по сравнению с существовавшими ранее формами власти?
3. Как и почему происходило формирование авторитарного цен¬трализма в управлении государством, в организации экономи¬ки? Был ли подобный путь в тех условиях неизбежным?
4. Как внешнеполитическая обстановка влияла на политику но¬вой большевистской власти?
5. В чем причины поддержки большевиков со стороны рабочих и крестьян, несмотря на их недовольство многими из действий новой власти?
|
| |
| |
